нью-йоркский музей мусора, созданный санитарным работником

Наше знание о прошлом, как правило, извлекается из мусора этого прошлого, будь этот мусор викторианскими ящиками для отходов или древними свалками костей и раковин. Расположенный в Восточном Гарлеме, Нью-Йорский музей мусора, экспонаты которого были собраны в течение последних тридцати лет, является наиболее поздним антропологическим свидетельством определенной части общества. Хорошо сохранившиеся комнатные плакаты Моны Лизы и фотографии Анселя Адамса перемешаны здесь с витражными стеклами XIX века из Манхэттенской церкви. Университетские дипломы свалены грудой на выброшенных кем-то партах и письменных столах в соседстве с семейными фотографиями и сувенирами с военной службы, заботливо разложенными неподалеку. Маленький лес искусственных рождественских елок подсвечен цветными гирляндами, в то время как в темном углу в тишине лежат сломанные скрипки и потертые барабанные палочки, едва только намекающие на свои прежние амбиции. Будь то бесценная фамильная реликвия или ненужный хлам, каждый из этих экспонатов был спасен от мусорного полигона санитарным работником Нельсоном Молиной, который и собрал эти сокровища мусорного музея, расположенного на 99-ой Восточной улице Нью-Йорка.

«Каждую вещь из тех что вы видите, он нашел, разъезжая на своем грузовике здесь, в Восточном Гарлеме», — рассказывает Робин Нагл, приглашенный антрополог в Санитарном Департаменте Нью-Йорка, во время своего последнего визита в музей, организованного Open House New York (OHNY). Молина добавил, что часто может определить содержимое мусорного мешка по его форме или издаваемому звуку. «Во мне как будто работали специальные сенсоры, но сейчас они уже ослабевают», — объясняет он, говоря о распознавании звука, который издает ваза среди стеклянных бутылок, или формы, которую принимает силуэт картинной рамы.

Экскурсия по выставке стала частью проходящей в течение года серии туров «Добраться до нуля: Нью-Йорк и мусор», организованной OHNY. Сокровища музея мусора обычно недоступны публике, та как находятся в действующем санитарном гараже, который уже открывался для широкой публики во время ежегодного OHNY Weekend. «Только в Нью-Йорке может быть распродана воскресная экскурсия по гаражу санитарной службы, забитого выброшенными вещами», — говорит Грегори Весснер, исполнительный директор OHNY. Он отмечает, что этот музей — как будто «сердце огромного скопища вещей», очень много рассказывающего о том, «что мы храним и от чего избавляемся». Программы «Добраться до нуля» также включают туры на станцию морского транспорта на Гамильтон Авеню, которая является частью сети пересадочных пунктов на морской и железнодоржный транспорт, снижающий уровень загрязнения в воздухе, и во Фрешкиллс Парк — мусорный полигон, на сегодняшний день представляющий собой озелененную зону. Цифровые «Мусорные путешествия» еще подробнее исследуют городскую инфраструктуру с целью ответить на вопрос: «Когда в Нью-Йорке что-то выбрасывается, куда оно попадает?»

В Музее сокровищ из мусора Молина рассказывает о том, как он всегда был «собирателем», начиная с того момента, когда ребенком приносил домой старые игрушки, которые люди выбрасывали под Рождество. «Эта страсть всегда владела мной», — признается Молина. Он присоединился к Санитарному департаменту в 1981 году, и с того момента вплоть до своего выхода на пенсию в 2015, его маршрут проходил в зоне между 96-ой и 106-ой улицами, между Первым и Пятым авеню на Манхеттене. «Большинство вещей, которые вы здесь видите, были собраны именно там», — говорит Молина. Из-за того, что Молина был прекрасным работником, а также потому, что он никогда не уносил найденные предметы домой, ему было разрешено увеличить свою коллекцию с небольшой первоначальной «экспозиции», расположенной в рабочей раздевалке, до таких размеров, когда она стала занимать целый этаж в гараже Службы. «Я всегда делал свою работу и никогда не сбавлял темпов», — говорит он.

Несколько вещей были найдены другими санитарными работниками, его товарищами, но за Молиной всегда было последнее слово по поводу того, что именно войдет в коллекцию. Теперь, будучи уже на пенсии, он все равно трижды в неделю приходит в музей. «Я постоянно переставляю объекты», — говорит он. И именно такая длящаяся годами кураторская работа по сопоставлению и сортировки вещей и делает этот музей чем-то большим, чем пещера Али-Бабы, свидетельствующая о чьем-то потреблении. Ирония проглядывает в расположении гигантской рыбы, пожирающей пластиковую акулу, в реальных военных трофеях, помещенных рядом с игрушечным танком, в венке, надетом на шею крохотной лошадки, как если бы она выиграла гонку, или в чучеле лисы, прячущейся среди пластиковых рождественских деревьев. На одном из столов стоит молчаливый видеопроектор, в то время как поблизости располагаются подписанные бейсбольные мячи, беспорядочно сваленные остановившиеся часы, ряды дверных ручек и груды отсортированной по цвету стеклянной посуды. Некоторые из вещей — душераздирающе личные, как, например, часы с гравировкой: «Стив, желаем тебе большого успеха. С любовью, Кевин и Эми». Здесь используется абсолютно все возможное пространство, начиная от клетки с искусственной крысой, стоящей на лестнице в музей. Даже в стенном углублении над вывеской у выхода уютно примостился маленький офис, с лампой и радио.

Экспонаты музея с недавнего времени можно размещать и на втором этаже гаража благодаря тому, что это кирпично-бетонное здание больше не служит для тяжелых грузовиков санитарной службы. Вместе с этим, в скором времени здание должно быть подвергнуто сносу, и потому судьба музея остается неясной. На сегодняшний день это — одна из тех спрятанных драгоценностей Нью-Йорка, где страсть одного человека, обращенная на городскую жизнь, на ее мусор, стала точкой отсчета для создания портретов множества горожан. В конце экскурсии один из посетителей спросил Молину, проводил ли он денежную оценку своей музейной коллекции. Тот просто ответил: «нет», а разложенные и развешанные по потолку, полу и стенам вещи молчаливо подтвердили его ответ.