«музей в предельном состоянии»: цэм продлевает срок подачи заявок до 25 мая 2020

В условиях, когда «действие непреодолимой силы» оставило около полутора миллиардов людей в изоляции, закрыло или перевело в формат дистанционного взаимодействия культурные и образовательные институции, (не)обратимо трансформировало работу музеев по всему миру, все мы в большей или меньшей степени превратились в полевых исследователей карантина. Понятия, возникшего в XIV веке в одном из главных портов, а сегодня музеев мира — Венеции (итал. quaranta giorni — «сорок дней»), для обозначения противоэпидемиологических мер изоляции вновь прибывающих кораблей и их команд, то есть ситуации, которая строится на удержании вместе в строго определенных пространственных границах тел и их активностей. В каком-то смысле карантин родственен музею. Сегодня в положении города, заплатившего в прошлом за свой иммунитет по отношению к современности бесчисленным количеством жертв эпидемий чумы, а сейчас закрытого для зрителей и погруженный в саморефлексию, оказались центры производства и сохранения визуальной культуры по всему миру. Все мы оказались участниками импровизированной «Ночи в музее», только музеем стала большая часть планеты Земля, а ночь оказалась полярной. Так что же происходит, когда карантин приходит в музей? Что происходит в условиях «карантина в карантине»? Какова специфика актуального предельного состояния художественных институций?

С учетом обстоятельств Центр экспериментальной музеологии принял решение продлить период приема заявок на грантовую программу «Музей в предельном состоянии» до 25 мая 2020 года.
— музей в чрезвычайном положении
Подумайте о музее, который подвергается опасности, будь она человеческой, экологической или другой природы. Представьте, как музей может реагировать на эти вызовы. Представьте его врагов и союзников, а также последствия этого чрезвычайного положения.

— геологическое образование как музеефикация
Помыслите археологические слои как дисплей, скрытый от человеческого взгляда, но организованный в соответствии с логикой хронологической выставки. Помыслите Вселенную как коллекцию в предельном состоянии, подверженную законам времени и энтропии.

— система контроля и безопасности в музее
Граница, которую заключает в себя понятие лиминальности, неразрывно связана с фигурой охранника. Попробуйте рассмотреть онтологические изменения, которые переживает музей, когда (приближаясь к предельному состоянию) система безопасности и контроля становится доминирующей в его инфраструктуре.

— музей как место отчуждения
Рассмотрите обратную сторону функции музея как зоны убежища. Рассмотрите музей как место отчуждения, где артефакты находятся в изгнании, лишенные не только своего пространственного контекста, но и в максимальной степени своей темпоральности.
Пожалуйста, присылайте свои заявки до 25 мая 2020 года по адресу: cem@redmuseum.church. Заявка (на русском или английском языке) должна быть оформлена в единый PDF файл и состоять из:

— тезисного описания проекта (1 страница максимум);
— предварительного плана исследования с графиком и бюджетом;
— резюме.

Заявки будут рассмотрены членами ЦЭМ; отобранные проекты объявлены до 30 июня 2020 года.

Результатом исследовательского проекта должен стать текст (минимум 20 страниц) по заявленной теме.

Наука о предельных состояниях музея

«Известная нам Вселенная рождается из точки, в которой на мгновение оказались соединены все времена и все пространства. Точки, которая могла бы служить идеальной моделью музея. Ведь его главная функция — соединение в ограниченном пространстве. Известный нам на данный момент Космос со всей его грандиозной красотой и некогда вечным порядком не может соответствовать критериям идеального музея. Ведь при ближайшем рассмотрении он превращается в постоянно изменяющуюся (читай — временную) коллекцию следов исчезновения иных миров. Если это и музей, то в предельном состоянии.

Со времени Большого взрыва то, что представляется для нас стабилизацией, есть лишь момент, ограниченный во времени и пространстве в силу обстоятельств своего становления или же особенностей нашего восприятия. Момент в последовательности исчезновения. Музей в нашей Вселенной пахнет нефтью, впрочем, как и все остальное. Нефть — продукт трансформации собранных вместе миллиардов умерших организмов, которые спустя десятки миллионов лет делают возможным жизнь других миллиардов собранных вместе организмов. Этот же продукт способствует тому, чтобы определенные вещи под именем произведений искусства собирались вместе в экспозиции музея и т. д.

Отмирание прошлого и нарушение космического порядка есть главные условия развития его коллекции. Вспомним торпеду Альфреда Барра на жидком топливе современного искусства. Или еще шире — нашу планету, эту колыбель человечества, которая в интерпретации Николая Федорова плывет в пустоте с миссией расширения своей воскрешающей музейной сети. А если так, Земля — космический корабль-музей. Вселенная — музейная сеть. Геология — расширенная музеология. География — расширенная музеография.

Но и у Земли есть свои временные ограничения. Чтобы узнать ее будущее, можно посмотреть на Марс или Венеру. Они демонстрируют один из возможных сценариев перехода предела для музейной институции величиной с планету. У современных нам Марса и Венеры, конечно, тоже есть свои лимиты прочности, они просто качественно отличаются от тех, которые типичны для экзопланет, подобной нашей.

Как бы то ни было, можно утверждать, что любая стабилизация внутри определенных рамок — источник конфликтов. И музей, увиденный в качестве зоны конфликта, — оптика, которая дает правильный взгляд на институцию. Это одинаково верно как в межпланетном масштабе, так и внутри тесных провинциальных экспозиций, хранящих набор банальностей зла о становлении человечества. Их исследование сродни анализу результатов лабораторного эксперимента, которые порой с еще большей точностью, чем полевые замеры, дают нам сведения о происходящем за ее пределами. Следы классового, расового, гендерного насилия вшиты в микросхемы работы музейной машины. Это не запредельность, а обыденность в функционировании институции. Или по-другому — это запредельность по отношению к свободе и равенству, которые стали внутренней нормой. Внутри „торпеды“ — жуть и мрак, который, впрочем, не мешает ей быть собой.

Возможно, в силу озвученных причин наука о музее должна избегать ловушек статики „заземления“. Пусть ее отважные адепты отправятся в свободные от жизни пространства с целью собрать материалы о механизмах, которые в обычных условиях всегда ускользают от наблюдения; первыми посетят таинственный мир локального войда Млечного Пути; организуют раскопки давно оставленных зон Интернета вроде GeoCities; изучат активность неживых аккаунтов в социальных сетях; расследуют криминальные схемы оборота мертвого капитала и рынка ритуальных услуг; задокументируют новые технологии погребения».

Арсений Жиляев